11

 

         Лишь через несколько лет Капабланка узнал, что всё, о чём ему поведал отец, было неправдой. Морфи никогда не занимался адвокатской деятельностью, он даже не был женат, а самое важное, его главный соперник всё время избегал встречи с Морфи за доской. Капабланка узнал обо всём этом в Новом Орлеане, куда был приглашён сыграть показательный матч и дать несколько сеансов одновременной игры. Во время прощального ужина председатель местного шахматного общества и глава местного муниципалитета удостоили его особой медали, носящей имя их знаменитого земляка, и подарили ему точную копию золотых часов, которые Нью-Йоркский университет принёс в дар Морфи после триумфального турне по Европе. Часы имели циферблат, разделённый на клетки цветов слоновой кости и эбенового дерева, а для обозначения времени на нём были выгравированы в разных цветах все шахматные фигуры. На самом верху великолепные слон и конь образовывали цифру 12. Капабланка несколько секунд держал часы в руках, затем в явном волнении застегнул их на запястье, пообещав себе, что при первой же возможности вернётся на остров и подарит часы отцу. Он поднялся на ноги и произнёс искреннюю речь, поблагодарив присутствующих в самых любезных выражениях. Он поведал им, насколько этот неожиданный подарок преисполнил его радостью, и он никак не может поверить, что его пока столь малоизвестное и незначительное имя в этом зале звучит вместе с именем их кумира. Затем Капабланка стал вспоминать о поездке Морфи на Кубу в ...1862 году (как подсказал ему  председатель шахматного общества) и открыл присутствующим, что благодаря рассказам своего дедушки о пребывании великого шахматиста у него на родине, Пол Морфи стал для него тем, кем для других детей был Питер Пэн: духом, который был легче воздуха и осветил его собственную судьбу.

         В ответ последовал шквал аплодисментов.

         Женщины пожирали Капабланку глазами, соображая, как бы продлить его пребывание в городе на несколько дней. Одна из них, жена банкира синьора Киргс, имевшая немецкие корни, нередко выступала с инициативами, которые пользовались сомнительной репутацией. Сейчас ей пришла в голову идея при всех предложить Капабланке посетить в лечебное учреждение, где скончался Морфи - под предлогом сбора средств в пользу больных, которые там до сих содержались.

         Гостиная снова захлопала, все исполнены энтузиазма.

         Капабланке было весьма непросто выйти из этого затруднительного положения. Природное красноречие изменило ему, и в качестве причины для отказа от предложенной поездки он не смог найти ничего лучше, чем необходимость участия в грядущем турнире. Последние слова этой воздушной на вид синьоры глубоко потрясли его, и он опасался, что любой в зале мог это заметить. Значит, Морфи окончил свою жизнь в лечебнице. Никто ему об этом никогда не говорил. Судя по реакции присутствующих, это была столь очевидная истина, что подтверждения никому не требовалось. Он обязательно должен узнать об этом больше. В конце вечера Капабланка подошёл к жене банкира и ещё раз выразил своё восхищение организованным в его честь приёмом. А перед тем, как откланяться, в тот момент, когда никто не мог слышать его слова, почти безразличным тоном он попросил её о встрече на следующий день. Дама покраснела, закрылась веером словно молодая неопытная девушка и удивлённо ответила, что «его смелость и в самом деле превосходит его славу». Но в итоге эта искушенная кокетка сообщила ему шёпотом свой адрес и наиболее подходящее время. Прислуге будет предоставлен свободный день, за который будет заранее заплачено.

- Нет, синьора, я не могу прийти к вам.

- И где же тогда мы увидимся, у вас в гостинице?

- Нет, сначала я должен попросить вас об услуге.

- Знайте, что я ни в чём вам не откажу.

- Проводите меня в то место, где умер Морфи.

- Но это за пределами города.

- Ну и что.

- Вы опоздаете на поезд.

- Пускай я опоздаю на поезд.

- Значит, я должна быть свободна весь вечер?

- Постарайтесь.

- Тогда заезжайте за мной.

- В четыре, в экипаже?

 

- Хорошо, в четыре.