Печать
Категория: Статьи
Просмотров: 1790

Эшторил. Пятница, 29 марта 1946 года

 

Глава 64

 

В последние дни этой недели инспектор Суареш неоднократно возвращался в гостиницу «Англия». Тезис о сердечном приступе его не убеждал, а предположение об асфиксии ещё меньше. Здесь явно произошло сведение счётов. Политического характера. Он в этом не сомневался. Испанский анархист, который пересёк границу где-нибудь в Алту-Алентежу. Либо коммунист, создававший тайную сеть своей партии в Лиссабоне. Незарегистрированные полицией люди, которые не оставили следов. Превосходная работа в своём роде.

Для него лишь одно оставалось непонятным: намеревались ли они инсценировать самоубийство. Кто знает. Во всяком случае, он прорабатывал и эту версию.  

Швейцар в гостинице понял, что это был человек из ПИДЕ, тайной полиции. По тому, как он задавал вопросы. И по глазам, осмелился бы он сказать. Чтобы не раздражать инспектора (жена швейцара не могла заснуть из-за тревог последних дней), он старался помочь следствию со всем возможным усердием. Но он мало что мог рассказать. Иностранец вёл себя холодно и отстранённо. Его никто никогда не спрашивал. Лишь в последний день в помещение вошёл мальчик, которому не было и десяти. Он спросил, не проживает ли у них русский. Постоялец находился всего в нескольких шагах от них. Он сидел и читал газету «A Bola». Услышав вопрос, он встал и пошёл навстречу мальчишке. Они немного поговорили, затем мальчик проследовал за чужестранцем к столику и вытащил из вещевого мешка дорожную шахматную доску пепельного цвета. Он хотел всего лишь сыграть партию белыми фигурами. Швейцар слышал это своими ушами.

Инспектор слушал внимательно. Но привратник не мог припомнить никаких других деталей. Всё происходящее тогда не казалось ему важным.

- Всё может оказаться важным, - заявил Висенте Суареш.

- По правде говоря, я быстро позабыл об этих двоих, об их партии. Они не шумели, казалось, даже не дышали. Только пару часов спустя он заметил из-за барной стойки, что один стул сдвинулся с места. Мальчик положил в карман чёрного короля и стал забрасывать за спину вещевой мешок.

- Кто тебя научил? - спросил его русский.

Мальчишка произнёс какое-то имя, но швейцар гостиницы «Англия» не мог сказать, какое. Ему показалось только, что оно испанское, но он бы не поклялся в этом.

- Ходы, которые я сделал, мне продиктовал он, в последний раз, когда я его видел, - ответил русскому мальчишка. - Один за другим. Я всего лишь заучил их по памяти. Он предвидел каждый твой ход и ни разу не ошибся.    

Русский схватился за лоб.

- Я могу хранить эти шахматы, - сказал ещё мальчик, - они принадлежали ему, но он заставил меня пообещать, что после этой партии я больше не буду играть.

Инспектор Висенте Суареш посмотрел швейцару гостиницы в глаза. Им овладел гнев, и ему внезапно захотелось заключить этого привратника под стражу. Он поклялся, что как только представится возможность, он проведёт обыск. Если ничего не найдут, он повесит на него сутенёрство. Чёртов идиот. Он упустил единственное имя, которое могло оказаться полезным в этом деле. Правда, возможно, что он  сам сейчас заблуждается. Возможно, это в самом деле был инфаркт. Тем не менее, он затребовал провести поиски в Лиссабоне. Чтобы снять с себя ответственность. Полученные в итоге сведения ничего значительного не содержали. Так он пытался себя успокоить. За исключением одной информации от сотрудника из центра. Он сообщил инспектору об одном мальчишке на станции Россиу с серым вещевым мешком за плечами, его заметили там в тот самый вечер, когда скончался Алехин. Смуглый мальчик, которого раньше никогда не видели в этих местах. Он сел на поезд, отправлявшийся в провинцию.

Если даже он имел какое-то отношение к этой странной истории, было совершенно ясно, что отыскать его уже невозможно.

 

Заключение

 

В этой книге 64 главы - ровно столько, сколько клеток на шахматной доске.

64 небольших белых и чёрных клеток, на которых была разыграна эта история. Возможно потому, что для меня романы больше связаны с геометрией и математикой шахмат, чем с той неопределённой и неуловимой материей, которую мы называем литературой. Романы – это поединки со своими дебютами и окончаниями, с собственной тайной стратегией, с жертвами фигур.

Эту историю про Капабланку я посвящаю Франческе, которая всегда меня обыгрывала.

А также - в качестве извинения за ошибочный ход - Патриции, с которой я провёл детство, и Андреа Малагамба, в качестве благодарности за его голос.

 

Железнодорожная линия Витербо-Орте-Рим