Печать
Категория: Статьи
Просмотров: 2857

 Из книги Жака Ханнака 

«Эмануил Ласкер. Биография чемпиона мира»

(1952, 2 изд. 1962)

 

 

 

 

 

 

 

Глава 33

Россия

(перевод с немецкого В.Ананикова и С.Худякова) 

 

На старости лет Ласкер остался без родины, а скромное имущество, находившееся в его берлинской квартире и в небольшом поместье Тиров (примерно в 30 км к югу от Берлина – прим. переводчиков), было отнято новыми хозяевами Германии. Куда теперь ему было податься, где найти приют? Шахматы отвлекли Ласкера от грандиозных планов в науке, но сделали великим и знаменитым. Значит, они должны были спасти его от нищеты в старости, не оставить на произвол судьбы. Ласкер принёс столько жертв шахматной богине, что теперь имел полное право возложить все свои надежды на неё, и Каисса его не подвела.

         В Москве вновь готовился большой турнир, и не было ничего удивительного в том, что Ласкера пригласили в нём участвовать. Марта ещё раз побывала в Берлине, а затем отправилась в Варшаву, где её уже ждал Ласкер в компании польского чемпиона Пшепюрки. Ласкер был очень дружен с Давидом Пшепюркой, не только потому, что тот был одним из самых талантливых шахматных композиторов своего времени, но и потому, что вне шахмат Давид был невероятно притягательной личностью. Ласкера очень интересовали шахматные задачи, хотя сам он их никогда не составлял. Он составил лишь несколько этюдов, идеи для которых, скорее всего, брал из своей турнирной практики. Каждый из этих этюдов несёт на себе печать гения. Если вы захотите выразить всю суть личности Ласкера в одной шахматной эпиграмме, то вам следует познакомиться с тем его этюдом, в котором чёрная пешка находится на втором ряду, угрожая в любой момент пойти на первый и превратиться в ферзя. И хотя у белых пешка тоже находится на предпоследней, седьмой горизонтали, непонятно, каким образом она может хотя бы на мгновение опередить свою соперницу. Диаграмма с этим этюдом достойна того, чтобы быть высеченной на могильной плите Ласкера. Вероятно, ещё никому из великих людей не удавалось так ярко и полно выразить свой характер в одной миниатюре.

         Когда чета Ласкеров попрощалась с Пшепюркой, и скорый поезд умчал их в сторону русской границы, они ещё не знали, что в их жизни начинается новая большая глава. В Москве всех участников турнира поселили в гостинице «Националь», и в их распоряжении до начала турнира было ещё четыре свободных дня.

          И вот наконец  наступил день жеребьёвки. Музей изобразительных искусств раскрыл свои двери перед участниками, именно здесь они должны были продемонстрировать своё собственное искусство на шахматной доске. Игроки сидели в колонном зале в высоких позолоченных креслах, обшитых красной парчой, и сверху на них гордо взирали статуи греческих богов. Однако шахматистам некогда было любоваться окружавшей их красотой. Все их чувства и мысли были заняты грандиозными сражениями на 64-х клетках. Толпы зрителей заполонили весь музей, а на прилегающих улицах стояли длинные вереницы людей, тщетно ожидавших возможности войти в переполненное здание. Шахматистов привозили на автомобилях, и каждого из них публика бурно приветствовала. Но никого, даже местных русских игроков, не приветствовали столь воодушевлённо, как Ласкера.

         В те дни одна из лондонских газет писала: «Ласкера в Москве приветствуют с таким же энтузиазмом, как в Америке какую-нибудь кинозвезду». Как-то раз водитель запоздал, и толпа уже собиралась отнести Ласкера домой на руках. К счастью, шофёр всё-таки объявился и помог маэстро выпутаться из этой двусмысленной ситуации. Ласкер быстро получил у публики ласковое прозвище: «Старичок».

         Необходимо однако сказать несколько слов и о соперниках Ласкера. Ими были международные гроссмейстеры Капабланка, Флор и Шпильман, новый грозный чемпион России Ботвинник, а также ряд молодых и сильных международных мастеров - Лилиенталь, Пирц, Штальберг, целая плеяда советских звёзд, наконец, впервые в истории международных шахматных турниров среди участников была женщина - чемпионка мира Вера Менчик. Всего было 20 участников, 19 туров, и каждый день игра в среднем продолжалась 8 часов!   

         Пол Хьюго Литтл в статье, посвящённой памяти Ласкера (в американском шахматном журнале «Чесс Ревью» за февраль 1941 года), писал о московском турнире 1935 года следующее: «Ласкер столкнулся с новейшими тенденциями в дебютной теории, а также с современной позиционной игрой, которая требовала больших нервных затрат и перенапряжения сил. Не будем забывать: Ласкеру было уже 67. Тем не менее он едва не одержал победу в турнире. Ботвинник и Флор разделили первое место с 13 очками, а за ними следовал Ласкер с 6 победами и 13 ничьими - без единого поражения! При этом  одну из своих шести побед он одержал над Капабланкой, который отстал от Ласкера на пол-очка и который 14 годами ранее отобрал у него звание чемпиона мира».   

         В самом деле, Ласкер опередил Капабланку уже в четвёртый раз с тех пор, как они встречались на турнирах, а ведь кубинец был младше Ласкера на двадцать лет. Как когда-то в молодые годы он обошёл своего главного конкурента - Тарраша, так и сейчас, на закате карьеры, опередил другого принципиального соперника – Капабланку. И не просто опередил, а обыграл в личной встрече, нанеся сокрушительный удар и поймав ферзя в ловушку. Эта победа была столь же великолепна, как и 21 год назад на знаменитом турнире в Санкт-Петербурге.

         Итоги турнира были такие: Ботвинник и Флор – по 13 очков, Ласкер - 12½, Капабланка – 12, Шпильман – 11, Кан и Левенфиш – по 10½, Лилиенталь, Рагозин и Романовский – по 10... На этот раз Ласкер с самого начала показал, что очень серьёзно настроен ещё раз потрясти шахматный мир всей мощью своей воли и таланта. Уже в первом туре, применив позиционную жертву ферзя, он буквально разгромил молодого советского шахматиста Кана, который был одним из сильнейших в стране и, как видно из итоговой таблицы, занял в этом турнире одно из призовых мест. Партия напомнила поединок с Эйве, сыгранный в Цюрихе в 1934 году. Но то было лишь начало,  после впечатляющего старта Ласкер не сбавил ход (как произошло в Цюрихе), а напротив, по-юношески смело включился в борьбу за первое место. Оба победителя турнира - Ботвинник и Флор - вместе с Алехиным считались в то время сильнейшими шахматистами мира. Флор был на 40 лет младше Ласкера, а Ботвинник на целых 43, тем не менее, Ласкеру не хватило совсем немного, чтобы обойти этих представителей молодого поколения.

         В партии с Ботвинником Ласкер стоял на выигрыш. Поражение отбрасывало Ботвинника на третье место, а Ласкер выводило на первое. Однако из-за небольшой ошибки шанс на победу был упущен, и встреча в итоге завершилась вничью.

         В конце концов, отставание от первого места составило всего лишь пол-очка. Во всём мире Ласкера считали моральным победителем. Любители шахмат были склонны оценивать третье место, завоёванное Ласкером на московском турнире 1935 года, даже выше его важнейших побед, одержанных в молодые годы, когда он был на пике своей силы и удача ему благоволила. Легендарная фигура этот Ласкер, невероятное явление в шахматах! Однако когда после завершения партии с Ботвинником один из зрителей обратился к Ласкеру со словами: «Я считаю, Ботвиннику  повезло», Ласкер ему ответил: «Вы правы, ему в самом деле сильно повезло, его везенье в том, что он игрок громадной силы». Как видите, Ласкеру даже не пришло в голову хоть немного принизить успех соперника в этой партии. 

         Какое же разумное объяснение можно найти этому феномену Ласкера? Как человек, которому почти 70 лет, может быть полон сил, выглядеть молодо и сражаться не хуже пышущих энергией 25-30-летних игроков? Автор шахматных книг из США Фред Рейнфельд нашёл этому чисто шахматное объяснение, и выглядит оно довольно убедительно:

         «На протяжении всей своей карьеры Ласкер воздерживался от каких-либо крайних высказываний на предмет своих теоретических воззрений. Он разделял веру Стейница в оборонительные возможности позиции, но никогда не впадал в необоснованные крайности. Он поддерживал теорию Стейница в противовес некоторым крайне догматическим убеждениям Тарраша, однако сам довольно осторожно перенимал не только постулаты Стейница, но и всё, что находил полезного во взглядах Тарраша. Осторожность Ласкера видна и в его недоверии к дебютным вариантам, основанным на специфическом анализе и рассчитанным на то, чтобы указать путь к стопроцентной победе одной из сторон. Здесь мы снова видим его «здравый  смысл», здравый подход к игре.

         У «теории борьбы» Ласкера применительно к шахматам была довольно несчастливая судьба. Простая и ценная мысль была испорчена неверной трактовкой. Вообще-то не было никакой необходимости вторгаться в царство воздушных абстракций. Самый главный и решающий пункт следующий: появление и распространение идей Стейница означало, что общее повышение шахматного мастерства, по сути, неизбежно. Какое-то время несколько мастеров превосходили всех остальных в силе благодаря полученным от Стейница знаниям и выработанным технике и умениям. Однако Ласкер рассуждал так: что случится, если эти несколько шахматистов сойдутся друг с другом, и если эти особые знания, умения и технику будет осваивать всё большее число игроков? В таком случае, а это рано или поздно случится, все эти люди будут отброшены к исходной точке, а именно к первоисточнику их собственного темперамента и характера. Тогда на первый план неизбежно выйдут определённая склонность  к риску, находчивость и интуиция, эти качества позволят вовремя распознать начало творческого кризиса. Вдобавок, им придётся научиться терпеливо защищать тяжёлые позиции. Короче говоря: шахматы станут «войной нервов».

 

 

 

         Именно этот, далеко не молодой уже человек распознал признаки нового времени, хотя это было уже не его время, а тех, кого можно назвать детьми, продуктом этого времени.

         Нас поражает феномен беспримерной юношеской энергии этого человека, как и все явления, которые вызывают в нашей душе удивление, восхищение, энтузиазм. Этот феномен вечной молодости Ласкера объясняется именно тем, что он сумел преодолеть множество трудностей в своей жизни и многого добился, и, казалось бы, теперь имел полное право уйти на покой. Нас восхищают и удивляют в других людях те качества, которых не хватает у нас самих. Современная молодёжь страдает старческой болезнью, поэтому она должна учиться у Ласкера, что значит на самом деле быть молодым. Современная молодёжь страдает скептицизмом, поэтому она должна учиться у Ласкера вере в собственные силы. Современная молодёжь страдает пессимизмом, поэтому ей следует учиться у Ласкера оптимизму. Современная молодёжь страдает малодушием, поэтому ей следует учиться у Ласкера отваге и мужеству...

          В том 1935 году молодёжь ощущала эту ободряющую молодцеватость, которую буквально излучала вся фигура Ласкера. В то время он был не только самой популярной, но и самой почитаемой личностью, обстоятельно оберегаемым высочайшим символом шахматного мира. И всё же у него не было и сотой доли той известности, какая бывает у теннисистов или какой-нибудь новомодной джазовой мелодии. Процитируем ещё раз Рейнфельда:

         «Те, кто слишком строго относятся к моей оценке шахматного мира, пусть зададутся вопросом: когда этот человек с неукротимым духом в возрасте 66 лет скитался по стране как бродяга, попытался ли кто-нибудь всерьёз дать ему приют, который он заслужил своим воистину жизненным подвигом перед Богом и людьми? Да, об этом было много разговоров, о нём много писали. Однако словами и текстами сыт не будешь…»

Вероятно, ещё более ярким свидетельством материальных трудностей, с которыми пришлось бороться Ласкеру в старости – и не только к 1935 году, но и несколькими годами ранее – является отрывок из книги чемпиона по бриджу Эли Калбертсона ‘The Strange Lives of One Man’ (Странные жизни одного человека). Калбертсон встречался с Ласкером в Лондоне и в своей книге написал об этом следующее:

         «Было ещё одно происшествие, о котором я вспоминаю с горечью: меня посетил д-р Эмануил Ласкер, который в течение многих лет был чемпионом мира по шахматам. Я был очень рад его визиту, ведь он был моим кумиром с юных лет. По части интеллекта Ласкер был одинаково силён как в шахматах, так и в философии. Но он явно испытывал материальные затруднения. 

         «Г-н Калбертсон, - сказал он, - я бы с удовольствием взялся за обучение бриджу. Я слышал, что Вы после сдачи экзамена выдаёте дипломы преподавателя бриджа. Поэтому я хотел бы, чтобы вы приняли у меня экзамен и выдали мне этот диплом». «Но г-н доктор, - возразил я ему, - кто я такой, чтобы осмелиться экзаменовать вас? Скорее я должен сдавать вам экзамен». «Нет, нет, г-н Калбертсон, я говорю вполне серьёзно. Мне бы очень пригодился ваш диплом, чтобы приобрести учеников. У вас ведь уже серьёзное имя». И он умоляюще посмотрел на меня, словно ребёнок.

         Я подумал о долгих годах его блестящей карьеры, об его преданном служении сотням тысяч любителей шахмат. Подумал о самой благородной игре, которая на протяжении многих столетий пленяет лучшие умы человечества и благодаря которой появился такой гений, как Ласкер, равных ему трудно отыскать во всей истории шахмат. А ещё я подумал о высочайших доходах в бридже и о скромных - в шахматах.  И почувствовал себя глубоко пристыженным.

         Пока я ошеломлённо молчал, он робко повторил свой вопрос: «Примите ли вы у меня экзамен, г-н Калбертсон? Я вас очень об этом прошу». Я выдал ему диплом с отличием...»   

        

Сам великий и гордый Ласкер оказался в такой ситуации! Впору заплакать, и не утешает даже то, что такие гении, как Рембрандт, Моцарт, Спиноза и Диоген тоже жили в бедности. Ласкер не хотел на старости лет испытывать такую же нужду, как Стейниц, он всю свою жизнь стремился к тому, чтобы иметь достаток, соответствующий высокому статусу чемпиона мира, и вот к семидесяти годам был вынужден начинать всё сначала. Но он не просил подачек, он боролся за свой кусок хлеба, ведь он был человеком, который на деле соответствовал описанному им идеалу борца.

 

 

 

После завершения большого турнира русские хозяева предложили чете Ласкеров совершить небольшую поездку на курорт. Госпожа Ласкер так описала эту поездку:

«Путешествие из Москвы на Кавказ произвело на нас глубокое впечатление. Эмануил очень устал и срочно нуждался в отдыхе, который он получил после двухдневного путешествия из Москвы в Кисловодск. Кисловодск – превосходное курортное место, богатое целебными источниками, самым знаменитым из которых является нарзанный. Этот город окружён высокими горами и густым лесом, однако как ни странно растительность там носит практически почти тропический характер.   

По пути мы проезжали очень интересные места, которые прежде знали только благодаря урокам географии. Например, Азовское море с его огромным разнообразием рыб или город Тулу с его знаменитым на весь мир тульским серебром. Мы видели какое-то озеро, которое было таким же зелёно-голубым, как и гроты на Капри, из вод этого озера непрерывно поднимался пар, и температура в нём была 45 градусов по Цельсию. Очевидно, это было озеро вулканического происхождения, запах серных испарений можно было почувствовать за много километров. Также мы проезжали Пятигорск, расположенный среди пяти высоких гор. Здесь тоже были серные источники, о которых рассказывают, что в них заходят на костылях, а обратно выпрыгивают абсолютно здоровыми, делая сальто мортале. 

В Кисловодске нас поселили в гостинице, в которой могли бы уместиться 5000 постояльцев. Мы также посетили большой рынок, расположенный на вершине одного из холмов. Здесь местные жители продают кустарные изделия, шерстяную одежду светлых тонов, очень красивые корзины и шапки. В одном из уголков рынка торговали старьём: горшками, печками, обувью, за которые, на первый взгляд, нельзя было выручить ни копейки. Мимо проехал черкес на лошади без седла. С его плеч свисал кусок чёрного меха, который, скорее всего, когда-то был целой шубой. Мы увидели, как этот джигит спрыгнул с лошади, приказав ей ждать его. Судя по всему, лошадь прекрасно поняла приказ, поскольку она ждала, не двигаясь с места, пока хозяин не вернулся.

Было очень любопытно наблюдать, как на каждой станции крестьяне подбегали к поезду, предлагая свои садовые растения, яблоки и помидоры. Там и сям они предлагали также куски жареной курицы или рыбы либо масло, завёрнутое в зелёные листья. Так как зачастую поезда опаздывали на неделю, крестьянам, чтобы реализовать свою продукцию, приходилось правильно   рассчитывать время, чтобы успеть к проходящему составу.

Во время нашего пребывания в Пятигорске Эмануила пригласили на игру в зал санатория. Помещение было настолько набито людьми, что на улице дети залезали на фонарные столбы, чтобы увидеть хотя бы малую часть того, что происходило в зале.  Затем Эмануил дал сеанс одновременной игры на свежем воздухе в тени старых деревьев. Далее был неформальный приём в его честь. В течение нескольких часов велась оживлённая дискуссия, пока на горизонте не появился врач и не распорядился мягко, но настойчиво: «На сегодня хватит, мой дорогой доктор Ласкер. Завтра будет новый день». Мы прекрасно провели время».

По окончании путешествия Ласкера уже ожидало в Москве предложение от Академии Наук стать членом Академии и переехать на постоянное место жительства в СССР. Это было самое почётное предложение со стороны научного сообщества, которое ему когда-либо делали, одновременно оно означало восстановление достойного материального положения. Эмануил с удовольствием принял предложение, в качестве единственного условия он просил дать ему возможность ездить на шахматные соревнования за границу и читать лекции в крупных шахматных центрах Западной Европы. Таким образом, он смог отправиться в Вену, где в самый разгар фашизма в Австрии, поддерживаемого Муссолини, выступал публично - одновременно с мудрой осторожностью и несомненным мужеством. Легко воспламеняемые сердца венских любителей шахмат с подлинным восхищением внимали его речам, и любой, кто в тот вечер присутствовал в банкетном зале гостиницы Hotel de France на улице Шоттенринг, не забудет этого никогда.

Сам Ласкер причислял этот вечер к лучшим событиям своей жизни и много раз с удовольствием возвращался в Вену, например, он дважды приезжал в 1937 году, уже в сопровождении своей супруги. В один из чудесных майских вечеров он сидел в саду гостиницы Hotel de France в компании своей супруги Марты, Шпильмана, Сони Граф и вашего покорного слуги и болтал до самой полуночи, пока к нашей небольшой компании ни присоединился ещё один гость. Им был Пауль Керес, шахматный гений из Эстонии, самый младший из «поколения внуков». Тогда Паулю был только 21 год, и всего за 10 минут до прихода в Hotel de France ему был вручён очередной приз за 1 место, который он завоевал в расположенном по соседству кафе «Централь». Там проводился так называемый тематический турнир, посвящённый защите Дёри (Döry Defense - 1.d4 Кf6 2.Кf3 Кe4 – примечание переводчиков), и в последнем туре Керес сыграл захватывающую партию с венским мастером Вайлем, поединок этот был проведён совершенно в стиле Ласкера. Юные щёки Пауля всё ещё пылали от волнения предыдущих часов, так «внук» оказался рядом с «дедом», так познакомились «наставник шахматного мира» - Ласкер, и самый молодой и многообещающий талант - Пауль Керес, такой была их первая в жизни встреча, и с этой же первой встречи между юношей и пожилым человеком зародилась дружба. Это было  аллегорически показательное вступление к тому, что немного позже Фред Рейнфельд описал следующим образом:

«Многие авторы указывали на эпичность характера и жизни Ласкера, на масштабность и исторический размах его личности. Имеется в виду тот отрезок времени, в котором протекала жизнь Ласкера. Когда он родился, прошло всего два года после великолепной победы Стейница над Андерсеном. И затем Стейницу было суждено в течение последующих 25 лет удерживать звание сильнейшего в мире шахматиста. Только Ласкер сумел стал его преемником и царствовать в шахматном мире в течение целых 27 лет. После же утраты титула Ласкер прожил ещё 19 лет. За свою жизнь Ласкер перевидал огромное число выдающихся игроков, которые появлялись и исчезали, а он продолжал жить и выступать в турнирах!

Во времена его юности сияли звёзды Стейница, Цукерторта, Блэкберна, Чигорина, Гунсберга и Берна. Затем на шахматную арену выступила плеяда молодых мастеров примерно одного с ним возраста: Тарраш, Шлехтер, Пильсбери, Маршалл, Мароци, Мизес, Марко и Тейхман. Вскоре после смены столетий появились новые величины: Капабланка, Рубинштейн, Нимцович, Дурас, Тартаковер, Шпильман, Бернштейн. В следующее десятилетие пришли гипермодернисты: Алехин, Боголюбов, Рети, Брейер, Эйве, затем в годы между двумя мировыми войнами добавились Флор, Кэжден, Штольц, Колле. И наконец, появилась ещё одна группа: Решевский, Файн, Керес, Ботвинник. На протяжении почти пятидесяти лет Ласкеру удавалось подтверждать свой уровень среди всех этих «бессмертных». Большие победы на турнирах в Санкт-Петербурге в 1895 году, в Нюрнберге в 1896 году, в Лондоне в 1899-м, в Париже в 1900-м, в Санкт-Петербурге 1909 и 1914 годов, великолепные «камбэки» в Моравске-Остраве 1923 года и в Нью-Йорке 1924 года, эпохальные матчи с Маршаллом, Яновским, Таррашем и Шлехтером – неужели всё перечисленное это просто имена? Ответ на этот вопрос должен дать сам шахматный мир».

Во время своего визита в Вену в 1937 году Ласкер смог сделать радостное сообщение о том, что ему удалось решить сложную задачу, поставленную перед ним Академией Наук, озарение пришло ночью. Данная проблема считалась практически нерешаемой, тем более оправданными были чувства гордости и счастья, испытанные Ласкером в связи с этим огромным научным достижением. К сожалению, данная научная работа не переведена на немецкий, но её наверняка можно отыскать в архиве Академии Наук, вполне возможно, что она уже и напечатана там. Оригинал рукописи находился среди имущества, оставшегося после Марты Ласкер.

Теперь шахматы действительно становились для Ласкера всё больше второстепенным занятием, наконец-то они становились для этого человека всего лишь удовольствием, отдыхом в часы досуга - для человека, который всю свою жизнь боролся за то, чтобы иметь возможность заниматься ими для удовольствия, и который однако как духовно, так и физически оставался узником этого своего «удовольствия». В 1936 году Ласкер вновь принял участие в очень сильном турнире в Москве, однако на этот раз, как и на турнире в Цюрихе 1934 года, он смог выдержать только первую половину соревнования, после чего оказался слишком утомлён, чтобы суметь закрепиться в группе лидеров. Победу одержал Капабланка, который, тем не менее, до последних  туров очень сильно нервничал (что вообще не было ему свойственно), пока не смог преодолеть препятствие в виде Ласкера. Итоговые результаты турнира: Капабланка – 13, Ботвинник – 12, Флор – 9,5, Лилиенталь – 9, Рагозин – 8,5, Ласкер – 8, Элисказес, Кан, Левенфиш и Рюмин – по 7,5.