Работа над переводом книги Кмоха о Рубинштейне велась осенью 2008 года. Изначально данное произведение было написано на немецком языке. Вот что я писал в файле, предпосланном тексту перевода: «…очень многое устарело или просто неверно – см. книгу Мурахвери и Разуваева «Акиба Рубинштейн» (так что книга нуждается, на мой взгляд, в серьёзном специальном редактировании). Оценки Кмоха нередко расходятся с оценками Разуваева. А ведь есть ещё новые оценки Марина! Диаграммы в американском издании далеко не всегда находятся там, где стоило бы их помещать – часто ими отмечены не самые интересные моменты партий. Я бы поместил некоторые диаграммы в других местах. В турнирные и матчевые результаты Рубинштейна внёс дополнения и изменения, согласно изданиям «Шахматы.Энциклопедический словарь» (М., Советская энциклопедия, 1990 г.), Glatman – AkibaRubinstein´s ChessAcademy (М, 1992) и Разуваев, Мурахвери «Акиба Рубинштейн» (М, ФиС, 1980).»
Немного об истории создания этой книги
Книга впервые вышла в 1933 г. в Вене на немецком языке, как раз когда Рубинштейн оставил шахматы (1932 г.). Её автор (хорошо известный у нас благодаря двум изданным ещё в 1934 году в СССР книгам «Защита в шахматной партии» и «Международный турнир в Бледе») австрийский мастер Ганс Кмох был большим поклонником Акибы Рубинштейна. Вот слова Кмоха из журнала Wiener Schachzeitung: «Рубинштейна, некогда восхищавшего своим пониманием игры, сломила душевная болезнь». Полное название книги в переводе на русский: «Ганс Кмох – Рубинштейн побеждает! 100 блестящих партий великого художника шахмат (H.Kmoch: Rubinsteingewinnt! 100 Glanzpartien den grossen Schachkünstlers). 4 немецкое издание (репринт) вышло в 1999 году в издательстве Olms. В 1941 году американский юрист, конгрессмен и автор книг на шахматную тему Барни Фрэнк Винкельман выполнил перевод на английский, и было опубликовано американское издание, уже под названием «Шахматные шедевры Рубинштейна – 100 избранных партий (Rubinstein Chess Masterpieces. 100 selected games.Translated by Barnie F. Winkelman.Annotated by Hans Kmoch).Публикация состоялась благодаря усилиям работников американского шахматного журнала «Chess Review», главным редактором которого был весьма энергичный И.Горовиц.
Перевод на русский делался с американского издания.
Список литературы о Рубинштейне
1) H.Kmoch - Rubinstein gewinnt! 100 Glanzpartien den grossenSchachkünstlers, Wien 1933
Американское издание: Rubinstein Chess Masterpieces. 100 selected games. Translated by Barnie F. Winkelman.Annotated by Hans Kmoch, New York, 1941.
2) H.Wenz - Akiba Rubinstein. EinLebenfür das Schach, Berlin 1966
3) Ю.Разуваев, В.Мурахвери - Акиба Рубинштейн, Москва, 1980.
4) K.Pytel - AkibaRubinstein, czyliosztucerozgrywaniakońcówek, Warschau 1987.
5) Glatman – Akiba Rubinstein´s Chess Academy (М, 1992)
6) J.Donaldson und N.Minev - Akiba Rubinstein: Uncrowned King, Seattle 1994.
7) J.Donaldson und N.Minev - Akiba Rubinstein: The Later Years, Seattle 1995.
Предлагаю вниманию читателей предисловие из книги, представляющее собой краткую художественную биографию Рубинштейна.
АКИБА РУБИНШТЕЙН (1882-1961)
Насыщенная и трагическая жизнь гениального шахматиста
Из мрачных глубин средневековья пришёл Акиба Рубинштейн в шахматный мир. Тёмные и нищенские еврейские кварталы (гетто) российской Польши были тем Вифлеемом, где зажглась искра его жизни. Рубинштейн родился 12 декабря 1882 года в местечке Стависки, близ Ломжи. Предки великого шахматиста поколениями были раввинами, вся их жизнь была связана с древними еврейскими текстами, и все они были приучены к физическим лишениям и напряжённой работе ума.
В доме родителей Акибы было и то, и другое: высокий интеллект и жесточайшая бедность. За несколько недель до рождения Рубинштейна умер его отец, и на руках у матери осталось ещё двенадцать детей. Акибу отправили в дом бабушки и дедушки, которые и занялись его воспитанием. Воспитание это отличалось необычайной строгостью. Ведь мальчик должен был изучить древнееврейский язык и стать преподавателем Талмуда, точно так же, как до него это сделали отец и дед.
Образование Рубинштейн действительно получал сначала в хедере - начальной школе еврейской общины, а затем в иешиве – высшем религиозном учебном заведении. Там предписывалось говорить на иврите и идише, Рубинштейн же не горел особым желанием изучать эти языки. Внешне он соблюдал всё, что от него требовалось, но внутренняя его жизнь оставалась пустой. В гетто он был не более, чем орнаментом.
Именно тогда в его жизнь и вошли шахматы. Однажды в иешиве ему посчастливилось увидеть, как два ученика играют в эту игру. Акиба был покорён, и с этого момента шахматы стали главной направляющей страстью его жизни. В тот момент Рубинштейну было уже 16 лет. Почти сразу он где-то достал единственную доступную на иврите книгу – «Руководство к шахматной игре» ("Sechok Haschach", 1880 – Прим. переводчика) И.Л. Зосница. И как губка впитал всё содержание этого труда. Штудирование Торы и изучение Талмуда исчезли как во сне – остались только шахматы.
Его страсть не осталась незамеченной в доме, и родственники были не в восторге. Они прокляли дьявольскую игру, в дебрях которой заплутал их мальчик. Мать каждый день молила Господа, чтобы он вернул её заблудшего сына на путь праведный. Но Рубинштейн уже был потерян для Бога; он отдался демонической страсти, которая и определила его трагическую судьбу, и с которой он уже больше никогда не расставался. Рубинштейн отказался от скучного существования в гетто и сомнительной известности в узком кругу и вступил на путь, ведущий к осуществлению честолюбивых помыслов и всемирной славе.
В 19 лет Акибе стало известно, что относительно недалеко от Стависки, в городе Лодзь, живёт настоящий шахматный мастер. Им оказался Георг Сальве. Он становился чемпионом России и сражался в поединках с самим Чигориным. Рубинштейн тотчас же отправился в Лодзь. Там он на первых порах с большим трудом добывал себе средства к существованию, но уже совсем скоро шахматы позволят ему зарабатывать на жизнь. Сначала он играл с теми, кому Сальве давал в качестве форы ладью, но даже с этими дилетантами Рубинштейн справиться не мог. Всем было ясно, что парень из гетто не рождён для игры в шахматы.
Никто не верил в способности Рубинштейна, кроме него самого. Акиба вернулся в родной городок и на несколько месяцев совершенно исчез из виду. Но в один прекрасный день он неожиданно снова объявился в Лодзи, вошёл в шахматный клуб, направился прямо к столику, за которым сражался Сальве и вызвал того на поединок.
Сальве снисходительно улыбнулся, а стоящие вокруг любители не могли удержаться от насмешек. Рубинштейн, однако, сел напротив мастера и одержал победу в первой же партии! Поднялась невообразимая суматоха! Тут же было решено организовать целый матч между Сальве и Рубинштейном. Так и было сделано. Поединок не принёс перевеса ни одному из игроков – ничья 5:5. Потом был сыгран второй матч, и в нём победу уже одержал Рубинштейн – 5:3. Прежний чемпион был сброшен с трона, и на его место водружён мечтательный юноша из польского захолустья.
Через год Рубинштейн отправился на Всероссийский турнир в Киев, где завоевал 5-й приз. В 1905 году он вышел на международную арену: в рамках Германского шахматного конгресса в Бармене он добился признания, выиграв побочный турнир вместе с Дурасом, и завоевал звание мастера. Менее чем за 4 года Рубинштейн из новичка, которому в фору дают ладью, превратился в настоящего шахматного гиганта.
С этого момента начинается захватывающий путь Рубинштейна от одного триумфа к другому. На турнире в Остенде (1906) он был третьим среди 36 участников. Только Шлехтер и Мароци оказались впереди, тогда как такие фигуры, как Бернштейн, Тейхман, Маршалл, Яновский и др. новый талант из России сумел опередить.
В самом начале 1907 года Рубинштейн сумел подняться на самый верх и в борьбе с мастерами. В Остенде он разделил первый приз с Бернштейном среди 28 соискателей. В Карлсбаде он уже был единолично первым, и этой победой было прервано победное шествие так называемой «ласкеровской плеяды» (т.е. игроков одного поколения с Ласкером), длившееся с 1890 года. Сам Рубинштейн стал олицетворением нового поколения игроков, к которому относятся Капабланка, Нимцович, Шпильман, Тартаковер, Видмар и другие шахматисты новой эпохи в шахматах.
На турнире в Санкт-Петербурге 1909 года Рубинштейн уже продемонстрировал, что ни в чём не уступает чемпиону мира Эмануилу Ласкеру, которого он победил в личной встрече. До самого последнего тура он шёл вровень с Ласкером и в конечном счёте разделил с ним первый приз.
Но по-настоящему триумфальным для Рубинштейна стал 1912 год. За 12 месяцев он взял 5 первых призов в международных турнирах: Сан-Себастьян, Пьештяни, Бреслау, Варшава и Вильно. Подобное за всю богатейшую историю шахмат не удавалось ещё никому, ни до этого, ни после.
Но в этом же году у Рубинштейна появились и первые признаки помутнения рассудка. Тем не менее, его достижение было выдающимся, и всему миру стало ясно, что Рубинштейн будет следующим чемпионом мира. Это общее убеждение не смог поколебать даже неожиданный провал на турнире в Санкт-Петербурге 1914 года, первая значимая неудача Рубинштейна. Грандиозный матч за звание чемпиона мира между Ласкером и Рубинштейном должен был состояться весной 1914 года. Шахматный мир с большим интересом ожидал этого события. Но разразилась война…
Среди миллионов тех, кто пострадал от разрушений первой мировой, был и гений шахмат Акиба Рубинштейн. Послевоенный Рубинштейн совершенно не похож на того торжествующего героя, которым был Акиба ещё в 1914 году, когда должен был вступить в схватку с Ласкером за шахматный трон. Чувствительная натура Рубинштейна ещё до войны, во время его крупных успехов, давала о себе знать, а разрушения и трудности военных лет оказались для неё непереносимы. Рубинштейн утратил ту внутреннюю душевную гармонию, которая так необходима для полноценной деятельности подлинного художника шахмат.
Правда, и в последующие 15 лет у Рубинштейна было достаточно успехов в турнирах и немало первых призов. Удалось ему сыграть и множество поединков, вошедших в сокровищницу мирового шахматного искусства. Но было утеряно самое главное – внутреннее чувство превосходства, огромной уверенности в себе, своих силах и возможностях, а ведь это совершенно необходимо для того, чтобы стать чемпионом мира. В действительности Рубинштейн даже страдал от комплекса неполноценности, собственная игра казалась ему поверхностной, он чувствовал себя чужим на крупных турнирах: ему казалось, что он недостоин играть на таком уровне.
Всегда заметные у него скромность и застенчивость теперь стали настоящим наваждением, доходили до уровня умственного расстройства. Не подлежит, однако, сомнению, что если бы он смог справиться с собой и достигнуть определённого удовлетворения от своей игры, уверенности и душевного спокойствия, отличавших его игру в молодые годы, то вновь оказался бы среди претендентов на шахматный трон, несмотря на свой уже солидный возраст.
Совершенно очевидно и то, что вклад Рубинштейна в современное состояние шахматной теории неизмеримо больше, чем у любого другого мастера со времён Стейница (текст написан в 1941 году – прим. переводчика). Именно ему принадлежит больше всего дебютных новинок, им введено больше всего актуальных и по сей день дебютных систем. Ставшая уже стандартной защита в испанской партии – Сe7, d7-d6, b7-b5, c7-c5 и т.д. обязана своим появлением гению Рубинштейна. В дебюте четырёх коней как система 4…Кd4 (контратака Маршалла-Рубинштейна – прим. переводчика) (ведущая к ничьей), так и манёвр Фd8-e7 и Кc6-d8 были разработаны им, и они настолько усилили игру чёрных, что этот дебют практически перестал применяться на серьёзных соревнованиях. В ферзевом гамбите Рубинштейн довёл до совершенства игру белых в защите Тарраша (3…с5), применив фланговое развитие королевского слона (система Шлехтера-Рубинштейна – прим. переводчика), и тем самым на многие годы отправил весь этот вариант в архив. Особенно показательны его блестящие и громкие победы в этой защите над Ласкером (1909) и Капабланкой (1911).
На закате карьеры Рубинштейн разрабатывал и вводил новые атаки и защиты в большинстве (!) новых «гипермодернистских» дебютов. В ответ на 3…Сg4 в дебюте ферзевых пешек особого внимания заслуживает его простое развитие е2-е3 и Ке2. Менее известен его вариант с жертвой в контргамбите Блюменфельда (Волжском гамбите – прим. переводчика). В партии с Томасом он дал классический образец трактовки белыми ферзевого фианкетто в ферзевом гамбите, где его пешечная фаланга полностью контролировала пункт с5, что и позволило одержать сокрушительную победу. По моему мнению, его ход 2…Кf6 – один из лучших ресурсов за чёрных в сицилианской защите.
В шахматах Рубинштейн был первооткрывателем и разработчиком новых способов игры. Он не был доволен победой в партии, если воспользовался промахом соперника, или если поймал того в ловушку, придуманную другими. Он видел себя художником, и, начиная очередной поединок, каждый раз стремился добавить что-то новое в шахматную сокровищницу.
Именно поэтому его победы представляют собой наиболее ценную коллекцию партий, когда-либо созданную мастером. Переходя от одной партии к другой, мы каждый раз изумляемся высочайшей стратегической глубине этих шедевров, его превосходству над теми, кого мы привыкли причислять к когорте чемпионов. С художественной точки зрения, лишь партии Капабланки как совершенные творения могут представлять большую ценность. Но Капабланка строил свою игру, в основном опираясь на достижения других и добавляя свои невероятно точные, отмеченные глубоким талантом, последние штрихи. Его дар заключался в том, что он гениально умел отбирать всю поступавшую шахматную информацию. Рубинштейн же сам являлся творцом идей, и его ходы отмечены печатью его личности.
Что касается Ласкера, то о нём правильно говорят, что делая первый ход, он уже думает б эндшпиле. Но всё же главная сила Ласкера заключалась в умении вести сложную борьбу в миттельшпиле, и он мало что дал в области дебютов, довольствуясь лучшими, но уже проторёнными тропами и предоставив поиск новых путей более любопытным и рискованным игрокам.
О Рубинштейне необходимо также сказать, что он величайший специалист по игре в окончаниях, его игра в этой стадии партии, вероятно, более совершенна, чем у какого-либо другого мастера. В самом деле, его игра произвела настолько сильное впечатление на автора книги Ганса Кмоха, что в коротком разговоре с Ройбном Файном он высказал мысль, что по мастерству польский мастер стоит, по меньшей мере, на одном уровне с Капабланкой. Файн не только согласился с такой оценкой, но и высказал убеждение, что Рубинштейн должен занимать самую верхнюю строчку в списке наиболее искусных шахматистов.
Откуда же тогда такая разница между талантом и достижениями Рубинштейна в последние годы? На этот счёт доктор Ханнак (автор жизнеописания Эмануила Ласкера – прим. переводчика) в предисловии к оригинальному изданию этой книги на немецком языке пишет следующее: «Характер Рубинштейна слишком благороден для грубой и беспорядочной жизни. Его коллеги прекрасно осведомлены о том, как внимательно он относится к другим. Он был настолько щепетилен, что старался не мешать противнику размышлять над ходом, и удалялся от доски, как только делал свой ход, возвращался же только, когда соперник уже совершил ответный ход (это правило Рубинштейн соблюдал неукоснительно). Естественно, из-за этого Рубинштейн терял много времени, страдал и его собственный мыслительный процесс. Многие неожиданные проигрыши, несомненно, объясняются именно этим фактором».
Рубинштейн - это Спиноза в шахматах. Он выстраивал свои кристально ясные, математически выверенные положения изящно, легко, одновременно соблюдая высочайшую строгость исполнения. В его партиях заметны трепетное отношение и боль подлинного художника, создателя, несмотря на то, что все они подвергались жесточайшей оценке холодной логикой его ума. Партии Рубинштейна напоминают грандиозную симфонию, которая течёт ровно и величественно, но где-то глубоко в ней всё же слышны звуки надвигающейся бури. Время от времени из этого прочного и мощного здания вырываются дикие неуправляемые нотки, тогда появляются такие партии, как незабываемый поединок с Ротлеви. Но даже в самых своих стремительных атаках Рубинштейн демонстрирует высочайшее мастерство – вспомните жертву ферзя в партии с Дурасом (1908) – не для того, чтобы ошеломить противника, а чтобы выиграть пешку и через 25 ходов при помощи отточенной техники довести это микроскопическое преимущество до победы.
Главная особенность игры Рубинштейна – необычайная стратегическая глубина. Именно она и сделала его великим. Он никогда не играл поверхностно, не исполнял дешёвые тактические трюки, внешняя мишура его не прельщала. Он всегда старался не просто победить, а создать «произведение искусства». Он никогда не играл на результат и не стремился напрямую использовать слабые стороны в игре партнёра. Рубинштейн всегда исходил из позиции и пытался найти лучшее продолжение.
Б.Ф.Винкельман
Филадельфия, 1941
